ИсточникПравительство утвердило новые правила централизованного управления интернетом и связью. Управлять сможет Роскомнадзор, когда, по его оценке совместно с Минцифры и ФСБ, возникают угрозы “устойчивости, безопасности и целостности” сети. Основания для вмешательства сформулированы широко: это не только аварии и кибератаки, но и распространение запрещенной информации, а также попытки обхода блокировок. Перечень конкретных угроз формируется ведомствами и не предполагает полноценной публичной проверки.
На практике это означает, что Роскомнадзор вправе быстро отдавать обязательные для операторов связи указания — вплоть до устных по телефону — чтобы менять маршрутизацию трафика, включать фильтрацию, задействовать национальную DNS, управлять точками обмена трафиком и трансграничными линиями. Решения принимаются административным порядком, без обязательного предварительного судебного контроля на предмет необходимости и соразмерности.
Для граждан это повышает риск перебоев и ухудшения качества доступа в интернет: возможны замедления и недоступность отдельных сайтов и сервисов, прежде всего зарубежных. Правила юридически допускают локальные ограничения на уровне региона и техническую изоляцию от части внешних ресурсов (конкретных сайтов). Ошибочные блокировки также вероятны: процедура обжалования факта “оверблокинга” предусмотрена для операторов, а не для пользователей, поэтому восстановление доступа к легальным ресурсам может занимать от часов до дней, или быть недостижимой вообще. Дополнительно глубокая фильтрация и резервирование инфраструктуры обычно повышают затраты операторов, что со временем может отразиться на тарифах и стабильности соединения.
Риски для свободы слова связаны с размытыми формулировками. Под “противодействием ограничению доступа” могут подпадать сервисы и инструменты, которые технически затрудняют блокировки, даже если используются добросовестно (из трех букв, прокси, отдельные функции сквозного шифрования). Это создает эффект охлаждения: платформы и пользователи отказываются от средств защиты приватности из опасения блокировок, а регулятор получает возможность ограничивать не только конкретный контент, но и целые площадки при несоблюдении требований идентификации или хостинга.
У государства есть техническая возможность оперативно ограничивать онлайн-коммуникации, в том числе точечно по регионам. Отдельный приоритет доступности ресурсов органов власти может вести к фактической приоритизации “государственного” трафика за счет замедления социальных сетей и независимых медиа.
Существенные пробелы касаются гарантий и прозрачности. Правила не устанавливают обязанность публично отчитываться о включении угроз в перечень и о принятых мерах, не требуют независимой оценки соразмерности до вмешательства и допускают устные указания, что затрудняет последующую проверку. У граждан нет прямого процессуального механизма подачи жалобы или требования компенсации за ошибочные ограничения; все взаимодействие построено через операторов связи.
С учетом действующего правового поля гражданам разумно предусмотреть резервные каналы доступа (например, мобильный и фиксированный у разных операторов), хранить офлайн-копии важных контактов и документов, продумать альтернативные сценарии связи в случае региональных перебоев. Организациям и бизнесу стоит диверсифицировать хостинг с учетом реестровых требований, подготовить технические и юридические процедуры быстрого взаимодействия с Роскомнадзором, оценить риски зависимости от зарубежной инфраструктуры и предусмотреть зеркала. Использование инструментов приватности и обхода ограничений требует оценки правовых рисков по актуальным разъяснениям регуляторов.
В целом правила институционализируют централизованное и мало прозрачное управление ключевыми элементами интернет-инфраструктуры. Это увеличивает риски перебоев доступа, широких и длительных блокировок и оказывает сдерживающее влияние на свободу выражения мнений и общественную дискуссию. Без дополнительных гарантий открытости, судебного контроля и строгой проверки соразмерности вмешательств вероятность злоупотреблений и ограничения коммуникаций в критические для общества моменты остается высокой в период действия документа (2026–2032).
